[B][COLOR=darkblue]Перечитывая Гиляя. Елисеевский магазин.Открытие.[/COLOR]
[/B]
Во второй половине зала был сервирован завтрак.
Серебро и хрусталь сверкали на белоснежных скатертях, повторяя в своих гранях мириады электрических отблесков, как застывшие капли водопада, переливались всеми цветами радуги. А посредине между хрустальными графинами, наполненными винами разных цветов, вкуса и возраста, стояли бутылки всевозможных форм – от простых светлых золотистого шато-икема с выпуклыми стеклянными клеймами до шампанок с бургонским, кубышек мадеры и неуклюжих, примитивных бутылок венгерского. На бутылках старого токая перламутр времени сливался с туманным фоном стекла цвета болотной тины.
На столах все было выставлено сразу, вместе с холодными закусками. Причудливых форм заливные, желе и галантины вздрагивали, огромные красные омары и лангусты прятались в застывших соусах, как в облаках, и багрянили при ярком освещении, а доминировали надо всем своей громадой окорока.
Окорока вареные, с откинутой плащом кожей, румянели розоватым салом. Окорока вестфальские провесные, тоже с откинутым плащом, спорили нежной белизной со скатертью. Они с математической точностью нарезаны были тонкими, как лист, пластами во весь поперечник окорока, и опять пласты были сложены на свои места так, что окорок казался целым.
Жирные остендские устрицы, фигурно разложенные на слое снега, покрывавшего блюда, казалось, дышали.(г.Остенде Бельгия)
Наискось широкого стола розовели и янтарились белорыбьи и осетровые балыки.
Чернелась в серебряных ведрах, в кольце прозрачного льда, стерляжья мелкая икра,
высилась над краями горкой темная осетровая и
крупная, зернышко к зернышку, белужья.
Ароматная паюсная, мартовская, с Сальянских промыслов, пухла на серебряных блюдах;
далее сухая мешочная – тонким ножом пополам каждая икринка режется – высилась, сохраняя форму мешков,
а лучшая в мире паюсная икра с особым землистым ароматом, ачуевская– кучугур, стояла огромными глыбами на блюдах...
Ряды столов представляли собой геометрическую фигуру.