RobinHood, 91 - 11 мая 2010 10:40

Советская власть дала маленькому Иосифу все... То есть, как такой замечательной властью заведено, сначала все отобрала, а потом и дала немного.

Власть на Украине менялась постоянно, а родительская фабричонка по производству лимонада хорошо сочеталась с одесским климатом, давая возможность кушать хлеб с маслом.
Только вот Еськина мама грустно глядела подпорченными бесконечным чтением близорукими глазами сквозь стеклышки редкостного тогда пенсне.

И хотя глядела она с портрета, Йосе и папаше Гершу казалось, что смотрит она из иного, возможно, более справедливого мира, куда она отправилась гораздо раньше супруга….

А затем тайфун разрухи подхватил мальчика и оторвал от отца и мачехи, в слепом материнском эгоизме прятавшей от приемного сына хлеб, чтобы хоть как то спасти от голода нового сыночка папаши Герша. Что стало с родными, Иося вспоминать не любил, да и сам он стал беспризорником и бродяжкой. Только крепкие гены и одесские родственники не дали ему опуститься до воровства и бандитизма. Закончив рабфак, он встретил войну студентом мединститута... А в 42-м всем парням старшего курса срочно присвоили звание врача и право защищать родину. Для него слова «в случае моей смерти прошу считать меня коммунистом» были реальностью, написанной перед боем.. Потому что на Ржевском направлении, куда бросили новоиспеченного лейтенанта медслужбы , передовая линия фашистов была видна без бинокля. Так он стал «фронтовым» коммунистом, ежедневно латая страшные рваные раны на самой передовой.
Впрочем, об этом он не любил вспоминать еще больше, чем о бродяжничестве в юности. И даже многие годы спустя он никогда не одевал орденов – не считал, что этим надо гордиться. Лишь на расспросы сына горько вздыхал : «Не дай тебе Боже, сыночка, знать, что такое настоящая война»…
Эта настоящая война закончилась для него, уже старшего врача полка, в Норвегии, хотя современным подросткам почему то кажется, что тяжелые бои шли только за Берлин….
Потом демобилизовался, сдав именной пистолет, и поручив огромного, некогда приблудившегося к полку пса по кличке Киркенес, заботам спасенного им полковника Коли Танеева и личного ординарца - фельдшера Кособуцкого…

А сам, с одним деревянным чемоданчиком, наборным мундштуком и трофейным компасом, отправился «покорять» послевоенную Москву...

Женился поздно, но по любви, поздно родил сына, стал известным врачом…
Наверное, ему везло – он прошел без ранений всю войну, выбрался контуженный, но без единой царапины, засыпанный землей после бомбового удара….
И погиб, спеша на вызов к пациенту, сбитый грузовиком, ведомым похмельным после очередного праздника водилой…
И теперь он серьезно и грустно смотрит с фотографии, сделанной перед боем фронтовым корреспондентом - весь такой молодой, в армейской фуражке, с гвардейским знаком на груди.
И в этот праздник, отрешившись от бессмысленной суеты парадов и фанфар, уже третий десяток лет, я шепчу внутри себя : «Я люблю тебя, папа!»

P.S.Возможно , флешмоб с георгиевскими ленточками на сумочках и на машинах побежденной некогда Германии (например, на Ауди, бывшей Хорьх -любимой машине Гитлера ) - очень хорошее напоминание о страшной войне, но это маленькое эссе написано специально для того , чтобы сказать , что мне не нужно носить ленточки билайновской расцветки, чтобы помнить о Победе и , конечно, о папе…