ника, 59 - 5 апреля 2012 20:04

Осенью четырнадцатого года в модной московской гостиной познакомились две поэтессы. Одной был двадцать один год, другой — тридцать лет. Младшая имела юного мужа, маленькую дочь и маленькую книжку стихов с невыветренными запахами детской, где пиратские флотилии, клады, замки с заколдованными принцессами, кружевной платок на конце копья. Старшая имела бетховенский лоб в медном шлеме волос. У младшей горел на скулах деревенский румянец, не побежденный ни уксусом, ни рифмами. У старшей в бледных пальцах дымилась бесконечная папироса. Первая была одета в старинное старомодное платье из розового фая (складки и шелест). Вторую обтягивал черный панцирь. — Марина. — Софья. Осьм-надцатый век смутился. Серебряный век усмехнулся. Дачная лодка перевернулась в русалочьем омуте.
Как кстати подвернулась эта война: юный муж братом милосердия машет из санитарного поезда. Санитарный поезд увозит раненых. Он — ранен. Его увозит санитарный поезд и больше никогда не вернет. Даже после того, как ты меня бросишь. Как кстати подвернулась эта жизнь: ее можно разбить. Что там внутри? Судьба. Смотрит с края пастушьей тропы в ущелье, замаскированное клочьями тумана. Что там на дне? Прыгни — узнаешь. И провела перламутровым ноготком от горла к лону и обратно.
Судьбы многих знаменитых женщин омыли теплые волны Эгейского моря. Волны, из пены которых уже поднялась обольстительная богиня, но по которым еще не прошел аскетичный бог.
Солнечная античность благоволила к людям. Ее боги сами были охотниками до острых ощущений и не третировали паству за слабости, еще не окрещенные грозным словом «грех». Приноси вовремя жертвы, соблюдай почтительную дистанцию и люби, кого душе угодно.
В христианском мире на лопатке лесбийской любви жгли позорное клеймо. Она — пария, место которой лепрозории порнобизнеса, форменное безобразие, нестерпимое для нравственного чувства.
Кстати, о нравственности. Об этой старой деве, читающей школьникам со сладострастным ужасом лекции «О семье и браке». Она сентиментальна, истерична, жестока. Инструкция для нее выше ситуации, интонация важней смысла. Поведай о римских оргиях былинным напевом — и она лишь подивится мощи древних развратников. Но сообщи в жанре доноса о невинных забавах подростков, и перекликнутся часовые на вышке детской исправительной колонии, и защекочет ноздри едкий запах хлорки специнтернатов.
Полистайте на досуге мифы Древней Греции. Вот неутомимый Зевс оборачивается быком и мчит по волнам Европу. Вот он же в обличий лебедя охмуряет доверчивую Леду. Вот изгибается под потоком золотого дождя в последней сладкой судороге тело Данаи. Ну-ка, соскребите с сюжетов антикварную патину, — и что останется?Скотоложство и онанизм. И это, пардон, непотребство вдохновляло легионы поэтов и художников, занимало почетное место в программе образования юношества! И ни одно самое пуританское воображение не обнаруживало и не обнаружит здесь ничего порочного. Ибо помыслы авторов были чисты, а следовательно, и интонация. К тому же античные греки не боялись, что девушки Эллады примут миф за руководство к действию и кинутся гуртом отдаваться быкам и лебедям в надежде соединиться с олимпийским владыкой.
Терпимость к пестроте частной жизни — четкий барометр цивилизованного общества.
Нет, лично я не подвержена никаким сексуальным отклонениям. Но малышки «Пентхауза» или «Плейбоя», роскошные бюсты календарных моделей осаживают мой аллюр в подземных переходах. Тогда как снимки обладателей мускулистых торсов не трогают ничуть. Это не вывихи психики, это нормальная реакция: глазок в душевую дамского отделения бани всегда просверлен с противоположной стороны. Никакую купальщицу не соблазнить перспективой созерцания намыленных самцов. Зато от конкурса красоты жена оторвется неохотнее, чем муж. Никакой патологии: творец создал мужчину как черновой вариант, еще неопытной рукой, из грубоватой глины. Женщина же делалась на заказ, под пристальным контролем покупателя.
Фанатичная страсть к оружию, картинам, ювелирным изделиям — пожалуйста! Столбняк от мраморных граций, бронзовых Диан — сколько угодно. Так будем же последовательными, ведь перед живой женщиной, если природа придумала ее не в припадке мизантропии, меркнут и украшения Фаберже, и полотна Рафаэля. Будь иначе, мастера всех видов и жанров искусств за недостатком натуры давно переквалифицировались бы в управдомы, рекламная индустрия свернулась до масштаба свечного заводика в Самаре, а Мулен-Руж перекупил бы Макдональдс. Вспомним, у всех Венер, Психей, Граций был двойник с температурой тела 36, 6. Столь же ослепительный, но в ладанной дымке тленности.
Заглянем в медицинский справочник: «Этиологические и патогенезные механизмы гомосексуализма, он же инверсия, уранизм, лесбиянство, сапфизм, полностью неизвестны». Предлагаю свою версию. Не научную, скорее гуманитарную, как помощь.
Прежде сознания пробуждается в человеке инстинкт собственника. Первый выпуклый рефлекс — хватательный. Цепко сжимает крохотный кулачок и погремушку, и прядь матери, и мизинец отца. Единственный доступный в ту пору способ присвоения съесть. И младенец все тянет в рот. Постепенно выясняется, что съедобного в этом мире маловато. Арсенал завоевания после короткой заминки пополняется новым оружием: что нельзя проглотить, можно уничтожить. Гильотинируются куклы, потрошатся книги, выливаются на пол духи. У некоторых мужчин этот метод овладения остается основным пожизненно. И тогда рушится Троя, разгораются мировые войны, на смуглой груди цыганок и бесприданниц распускаются алые розы ран.
Следующий эволюционный этап купить или украсть. Подавляющее большинство на нем и тормозит. Но �

• 
• 
•