Артем
, года4 марта 2012 19:55
Вот и я пишу и пытаюсь понять.Почему хорошее?
Не много разлуки:при каждой встречи, брошенном в тебя взгляде,при стуке шагов, что откуда-то издалека, и как будто мимо. Все это интригует и хочется держать себя в форме. Для того, чтобы дальше видеть, громче цокать ногами на каблуках, если это она, или топать своими туфлями вжимая подошву в основание прочности, это происходит до того момента, пока под ними есть упор. Взглядом тоже можно упереться, но в глаза, что тебя рассматривают, изучают, сравнивают с какими- то силуэтами прохожих, снующих по улицам города на своих ногах, по- своему. Каждый идет в этом городе на свой манер: у одних замах ногой делается шире- он спешит,а кто-то врос не отрываясь от асфальта-он ждет. Если бы это была девушка, она бы имела глаза и ноги. У каждого свои стандарты, вот ему-то, кто стоит, не потому что ему не хочется идти куда-то, а оттого, что ему надоело равнять всех под одну память; девяносто-шестьдесят-девяносто какие-то затормозившиеся в телах пропорции. Нет, только глазастые ноги, все что может в них – будет, это не помешает, если в них помещается и не доставляет неудобств при ходьбе. Многие запротестуют, у кого-то свое видение походки. Кому надо, чтобы укачивало из стороны в сторону, как лодку на легкой прибрежной волне. Такому не надо видеть, ему надо гребти, этому подавай пловчиху. «Товарищи, спасение утопающих. Дело рук самих утопающих"-вот это должно быть, в той, не похожей ни никого. Когда он родился, он уже был избран для морского заплыва. Пожелаю ему удачи, что же-"Море ему по колено",в надежде на то, что временами при преодолении дистанции он сможет пробежаться по воде, о чьим-то глазам уставленным на него, под звуки раскачивающейся морской глади.
Вот девочка СМС-чка,о чем он вообще думает. И почему меня тревожит ее дума. Никогда меня не беспокоило столь необычное состояние, молодого человек, что своими крохотными пальцами, лакированными ноготочками малолетней модницы тискает свой мобильный. Никогда не говорите ей о том, что она мала. Нет, в ней уже так много, этого мускульного усилия; как у взрослого. Не чего не мог с собой поделать, уж такой я человек-внутри меня раздирала улыбка большого взрослого человека. Того, кого с таким усердиям искали в Гималаях, в затерянных тибетских шамбалах, Биг-футом-снежным человеком, тот теперь отыскивался во мне. И если бы какой-то ученный нашел его и удивился, то он был бы в большей мере удивлен в том, что он улыбается. «Профессор такой-то покажите ему палец»- попросит его научное сообщество. И он покажет, будьте уверены. Смышлёный такой, шустрый среди извилистых, искорёженных горных массивов и ледяных скользких как намыленная пятка троп,Биг- фут в этих кабинетных стенах застрянет, ему будет неловко. Несмотря на то, что его усадили посреди полукруглого зала, где проходят самые интеллектуальные, самые ученные советы в мире. Он улыбнётся. Так вот и во мне, это что-то хотело улыбаться всему, что его удивляло.
Девчонка сидела невдалеке, почти поблизости. Этого было вполне достаточно, чтобы ее увидеть. Он топила пальцами в клавиши.Она дожидалась своей маршрутки.Я тоже. И то было то единственное мое развлечение, которое забавляло меня сильнее мобильного писка ,который извлекал из себя телефонный динамик. Музыка бывает всякой; шум города не с чем не сравнить. Когда подолгу не бываешь в нем, а возвращаешься нежданно как снег на голову, то тогда его слышишь иначе, он не похож уже на тот, что был. Вместе со своим выездом я увез его с собой в глубинку, там у меня была вторая родина, моя бабушка и не измотанные дорожные километры, которые сокращались до метров в которых можно было пройтись и не затеряться. Если дорога ведет, то она выведет тебя. Как только сойдешь по обочине в заросшую глушь, бредя на вскидку, хоть бы за глаза, но чтобы ни кто не видел тебя горожанином. То выходишь к незапамятным деревенским просторам, может там нет и человека. Хоть криком кричи. Но тебе радостно, ни кто не подойдет и не скажет сопереживательно: «Гражданин с вами все в порядке»
Соболезную о нем, о ком будут говорить тихо в молчании. Может это и передаётся звуками разлетающегося голоса по всем лесу, а он не отвечает. Ну и правильно,-поразмыслишь ты, оставь свои разговоры для тех, у кого ты учился молчанию.
По приезду я ни чего не буду брать,только это я прихвачу с собой. Это-лесное эхо. Оно будет еще долго тянуться своим растянутым звуковым колебанием, от него сам колеблешься, поэтому и звучишь по своему, не передаваемо для обугленного бензиновым выхлопом города. Но в корне ты уже изменился, в тебе что-то неотвратимо хочет угореть, выйти на вытянутый широкий проспект.И пользуясь подземным переходом, оттуда изнутри как из утробы услышать. Что на нем происходит? Как шевелиться дорожное полотно? Как накатывает автомобильным колесом асфальтные неровности? Из чего извлекают свою мелодию дождевые потоки?
Вот и я пишу и пытаюсь понять.Почему хорошее?
Не много разлуки:при каждой встречи, брошенном в тебя взгляде,при стуке шагов, что откуда-то издалека, и как будто мимо. Все это интригует и хочется держать себя в форме. Для того, чтобы дальше видеть, громче цокать ногами на каблуках, если это она, или топать своими туфлями вжимая подошву в основание прочности, это происходит до того момента, пока под ними есть упор. Взглядом тоже можно упереться, но в глаза, что тебя рассматривают, изучают, сравнивают с какими- то силуэтами прохожих, снующих по улицам города на своих ногах, по- своему. Каждый идет в этом городе на свой манер: у одних замах ногой делается шире- он спешит,а кто-то врос не отрываясь от асфальта-он ждет. Если бы это была девушка, она бы имела глаза и ноги. У каждого свои стандарты, вот ему-то, кто стоит, не потому что ему не хочется идти куда-то, а оттого, что ему надоело равнять всех под одну память; девяносто-шестьдесят-девяносто какие-то затормозившиеся в телах пропорции. Нет, только глазастые ноги, все что может в них – будет, это не помешает, если в них помещается и не доставляет неудобств при ходьбе. Многие запротестуют, у кого-то свое видение походки. Кому надо, чтобы укачивало из стороны в сторону, как лодку на легкой прибрежной волне. Такому не надо видеть, ему надо гребти, этому подавай пловчиху. «Товарищи, спасение утопающих. Дело рук самих утопающих"-вот это должно быть, в той, не похожей ни никого. Когда он родился, он уже был избран для морского заплыва. Пожелаю ему удачи, что же-"Море ему по колено",в надежде на то, что временами при преодолении дистанции он сможет пробежаться по воде, о чьим-то глазам уставленным на него, под звуки раскачивающейся морской глади.
Вот девочка СМС-чка,о чем он вообще думает. И почему меня тревожит ее дума. Никогда меня не беспокоило столь необычное состояние, молодого человек, что своими крохотными пальцами, лакированными ноготочками малолетней модницы тискает свой мобильный. Никогда не говорите ей о том, что она мала. Нет, в ней уже так много, этого мускульного усилия; как у взрослого. Не чего не мог с собой поделать, уж такой я человек-внутри меня раздирала улыбка большого взрослого человека. Того, кого с таким усердиям искали в Гималаях, в затерянных тибетских шамбалах, Биг-футом-снежным человеком, тот теперь отыскивался во мне. И если бы какой-то ученный нашел его и удивился, то он был бы в большей мере удивлен в том, что он улыбается. «Профессор такой-то покажите ему палец»- попросит его научное сообщество. И он покажет, будьте уверены. Смышлёный такой, шустрый среди извилистых, искорёженных горных массивов и ледяных скользких как намыленная пятка троп,Биг- фут в этих кабинетных стенах застрянет, ему будет неловко. Несмотря на то, что его усадили посреди полукруглого зала, где проходят самые интеллектуальные, самые ученные советы в мире. Он улыбнётся. Так вот и во мне, это что-то хотело улыбаться всему, что его удивляло.
Девчонка сидела невдалеке, почти поблизости. Этого было вполне достаточно, чтобы ее увидеть. Он топила пальцами в клавиши.Она дожидалась своей маршрутки.Я тоже. И то было то единственное мое развлечение, которое забавляло меня сильнее мобильного писка ,который извлекал из себя телефонный динамик. Музыка бывает всякой; шум города не с чем не сравнить. Когда подолгу не бываешь в нем, а возвращаешься нежданно как снег на голову, то тогда его слышишь иначе, он не похож уже на тот, что был. Вместе со своим выездом я увез его с собой в глубинку, там у меня была вторая родина, моя бабушка и не измотанные дорожные километры, которые сокращались до метров в которых можно было пройтись и не затеряться. Если дорога ведет, то она выведет тебя. Как только сойдешь по обочине в заросшую глушь, бредя на вскидку, хоть бы за глаза, но чтобы ни кто не видел тебя горожанином. То выходишь к незапамятным деревенским просторам, может там нет и человека. Хоть криком кричи. Но тебе радостно, ни кто не подойдет и не скажет сопереживательно: «Гражданин с вами все в порядке»
Соболезную о нем, о ком будут говорить тихо в молчании. Может это и передаётся звуками разлетающегося голоса по всем лесу, а он не отвечает. Ну и правильно,-поразмыслишь ты, оставь свои разговоры для тех, у кого ты учился молчанию.
По приезду я ни чего не буду брать,только это я прихвачу с собой. Это-лесное эхо. Оно будет еще долго тянуться своим растянутым звуковым колебанием, от него сам колеблешься, поэтому и звучишь по своему, не передаваемо для обугленного бензиновым выхлопом города. Но в корне ты уже изменился, в тебе что-то неотвратимо хочет угореть, выйти на вытянутый широкий проспект.И пользуясь подземным переходом, оттуда изнутри как из утробы услышать. Что на нем происходит? Как шевелиться дорожное полотно? Как накатывает автомобильным колесом асфальтные неровности? Из чего извлекают свою мелодию дождевые потоки?
Показать ответы (14)
Скрыть ответы